Неточные совпадения
К тому же замкнутый образ жизни Лонгрена освободил теперь истерический язык сплетни; про матроса говаривали, что он где-то кого-то убил, оттого, мол, его больше не берут служить на
суда, а сам он мрачен и нелюдим, потому что «терзается угрызениями преступной
совести».
Совесть моя была чиста; я
суда не боялся; но мысль отсрочить минуту сладкого свидания, может быть, на несколько еще месяцев — устрашала меня.
Но чем чаще они виделись, тем больше сближались нравственно, тем роль его становилась оживленнее: из наблюдателя он нечувствительно перешел в роль истолкователя явлений, ее руководителя. Он невидимо стал ее разумом и
совестью, и явились новые права, новые тайные узы, опутавшие всю жизнь Ольги, все, кроме одного заветного уголка, который она тщательно прятала от его наблюдения и
суда.
А
суд собственной
совести, а Лиза, которую я обманул и… хотел бросить, стало быть?
Вспомнит когда-нибудь Митю Карамазова, увидит, как любил ее Митя, пожалеет Митю!» Много картинности, романического исступления, дикого карамазовского безудержу и чувствительности — ну и еще чего-то другого, господа присяжные, чего-то, что кричит в душе, стучит в уме неустанно и отравляет его сердце до смерти; это что-то — это
совесть, господа присяжные, это
суд ее, это страшные ее угрызения!
Она страдала за свое «предательство» на
суде, и Алеша предчувствовал, что
совесть тянет ее повиниться, именно перед ним, перед Алешей, со слезами, со взвизгами, с истерикой, с битьем об пол.
Не знали они, что нетрепетен всегда предстою собственному моему
суду, что ланиты мои не рдели багровым румянцем
совести.
Если здесь нет на тебя
суда, — но пред судиею, не ведающим лицеприятия, давшим некогда и тебе путеводителя благого,
совесть, но коего развратный твой рассудок давно изгнал из своего жилища, из сердца твоего.
Исполнивши это, он, по крайней мере, освобождает себя от вменяемости перед
судом собственной
совести, от ужасов, которыми она грозит ему на каждом шагу.
—
Суд не по
совести, это верно!..
К тому же и такая была у меня мысль, что перед смертью кажный человек сокровенным ведением просвещается; стало быть, если б
совесть его была чем ни на есть замарана, зачем же бы ему не примириться с ней перед смертью: там ведь не человеческий
суд, а божий!
Противны же
совести христианина все обязанности государственные: и присяга, и подати, и
суды, и войско. А на этих самых обязанностях зиждется вся власть государства.
Страх, сомнения, мысль о грехе и о людском
суде — все это приходит ей в голову, но уже не имеет над нею силы; это уж так, формальности, для очистки
совести.
Но известно, что в гласном производстве нередки случаи, когда присутствующие в
суде далеко не сочувствуют тому решению, какое произносится судьею сообразно с такими-то статьями кодекса: общественная
совесть обнаруживает в этих случаях полный разлад со статьями закона.
В журнале"Вестник Пенкоснимания", в статье"Вольный Союз Пенкоснимателей перед
судом общественной
совести", сказано:"В сих печальных обстоятельствах какой исход предстоял для русской литературы?
— Ходил я к одному старцу, советовался с ним… — глухо заговорил Савоська. — Как, значит, моему горю пособить. Древний этот старец, пожелтел даже весь от старости… Он мне и сказал слово: «Потуда тебя Федька будет мучить, покуда ты наказание не примешь… Ступай, говорит, в
суд и объявись: отбудешь свою казнь и
совесть найдешь». Я так и думал сделать, да боюсь одного:
суды боле милостивы стали — пожалуй, без наказания меня совсем оставят… Куда я тогда денусь?
— Позвольте-с! Позвольте! — перебил его Хмурин, как-то отстраняя даже рукою его доказательства. — Господину мировому судье закон тоже позволяет судить по
совести — раз!.. Второе — коли убийцу какого-нибудь или вора судят присяжные, суди и драчуна присяжные:
суд для всех должен быть одинакий!
— Прекрасно-с, но в этом случае вы вините общество, а не
суд, — начал снова с ним препираться Янсутский. — В давешнем же споре нашем вы смешали два совершенно разные
суда: один
суд присяжных, которые считают себя вправе судить по
совести и оправдывать, а в другом судит единичное лицо — судья.
Драч
совесть выдает свою за образец,
А Драч так истцов драл, как алчный волк овец.
Он был моим судьей и другом быть мне клялся;
Я взятки дать ему, не знав его, боялся;
Соперник мой его и знал и сам был плут,
Разграбя весь мой дом, призвал меня на
суд.
Напрасно брал себе закон я в оборону:
Драч правдой покривить умел и по закону.
Тогда пословица со мной сбылася та,
Что хуже воровства честная простота:
Меня ж разграбили, меня ж и обвинили
И вору заплатить бесчестье осудили.
Но потом, когда мы остались вдвоем с мужем, этот
суд о нем, как преступление, лежал у меня на
совести, и я почувствовала, что еще больше сделалась пропасть, теперь отделявшая нас друг от друга.
Но так как этот аргумент был уже слишком слаб даже пред
судом их собственной
совести, вроде докторского уверения больному, что следует беречь здоровье, то они обыкновенно пускались в очарования и надежды.
Крутицкий. А других, а других? За что ж меня одного? Все брали, торговля была, не
суд, а торговля. Кто меньше, кто больше, а все-таки брали. Бывало, товарищи мне говорят: «ты много берешь». А вы, говорю, мало берете, ну, значит, вы дешевле меня свою
совесть продаете. Хе-хе-хе!
Отвороти свой взор
От прошлого. Широкая река,
Несущая от края и до края
Судов громады, менее ль светла
Тем, что ее источники, быть может,
В болотах дальних кроются? Ирина,
Гляди вперед! Гляди на светлый путь
Передо мной! Что в
совести моей
Схоронено, что для других незримо —
Не может то мне помешать на славу
Руси царить!
Да и задача-то у него удобопонятная, как говорит Шубин: «Стоит только турок вытурить — велика штука!» И Инсаров знает притом, что он прав в своей деятельности, не только перед собственною
совестью, но и перед людским
судом: его замыслы найдут сочувствие во всяком порядочном человеке.
Которого закон, десница
Дают и милости и
суд. —
Вещай, премудрая Фелица!
Где отличен от честных плут?
Где старость по миру не бродит?
Заслуга хлеб себе находит?
Где месть не гонит никого?
Где
совесть с правдой обитают?
Где добродетели сияют?
У трона разве твоего!
Торгуя
совестью пред бледной нищетою,
Не сыпь своих даров расчётливой рукою:
Щедрота полная угодна небесам.
В день грозного
суда, подобно ниве тучной,
О сеятель благополучный!
Сторицею воздаст она твоим трудам.
Но уже и приведенные, мне кажется, с достаточною убедительностью говорят за то, что опыты эти не представляют собою чего-то исключительного и случайного; они производятся систематически, о них сообщают спокойно, не боясь
суда ни общественной
совести, ни своей, — сообщают так, как будто речь идет о кроликах или собаках.
И потому людям нужно повиноваться только своей
совести, а не людям, которые назовут себя царями, палатами, конгрессами, сенатами,
судами.
Для того, чтобы выказать себя перед людьми, ты или хвалишь, или бранишь себя перед людьми. Если будешь хвалить, — люди не поверят. Если будешь хулить, — они подумают о тебе еще хуже, чем ты сказал. И потому самое лучшее ничего не говорить и заботиться о
суде своей
совести, а не о
суде людском.
Часто приходится видеть, что человек добрый, умный, правдивый, хотя и знает, что война, мясоедение, владение землей,
суд и другие такие же дела — дурны, спокойно продолжает их делать. Отчего это? А оттого, что такой человек дорожит мнением людей больше, чем
судом своей
совести.
В человеке есть свой
суд —
совесть. Дорожить надо только ее оценкой.
Суда она не боялась, потому что держала в своей
совести суд над собою.
— Керим жив и здоров и шлет вам свой селям… Он просидел в тифлисской тюрьме, пока разбирали его дело. Он оправдан
судом и выпущен на поруки. Керим, как показало дознание, никогда не был ни убийцей, ни грабителем. На его
совести нет ни одного ужасного преступления. Он только защищал слабых, наказывал обидчиков. Все это выяснилось на
суде, и ваш кунак попал в герои.
В
совести своей, необманной и нелицеприятной, столь загадочно свободной от естественного человеческого себялюбия, человек ощущает, что Некто
совесть, соведает вместе с ним его дела, творит
суд свой, всегда его видит.
— И Корнев, наверно, отдал бы под
суд или, по меньшей мере, отрешил меня от командования, если бы я поступил по правилам, а не так, как велит
совесть… Вот почему он благодарил меня вместо того, чтобы отдать под
суд! Сам он тоже не по правилам спешил к Сахалину и тоже в густой туман бежал полным ходом… Так позвольте, господа, предложить тост за тех моряков и за тех людей, которые исполняют свой долг не за страх, а за
совесть! — заключил капитан, поднимая бокал шампанского.
— То-то и есть, Марко Данилыч, — подхватил Веденеев, — что у нас не по-людски ведется: верим мы не человеку, а клочку бумаги. Вера-то в человека иссякла; так не на
совесть, а на
суд да на яму надежду возлагаем. Оттого и банкротства.
Принесла ли я этим пользу и поступила ли осмотрительно и честно, пусть об этом судит Бог и те люди, которым жизнь моя будет известна во всей ее истине, как я ее нынче исповедую, помышляя день смертный и день страшного
суда, на котором обнажатся все
совести и обнаружатся все помышления.
— А непременно! Конечно, отвечаете не
суду человеческому, но
суду божию и
суду своей
совести. Вы делали ей не так давно предложение?
Самый беспощадный
суд есть собственный
суд, он есть адское мучение, мучение
совести, раздвоение, потеря цельности, существование, разорванное на клочья.
В мире происходит
суд над идеей Бога, оскорбительной для чистой
совести и для чистой человечности.
Мы обошлемся сперва с князем, обвиним предателей и поклонимся ему; предатели же будут наказаны собственным и грозным
судом своей
совести, а от нас да будут они преданы анафеме!
Не она —
совесть тебе награда; голос избранных — твой
суд!
— Пусть буду я, по-твоему, глупая, безумная цыганка; но ты, боярин русский, где твоя
совесть, где твой бог, спрашиваю опять?.. Что обещал ты мне, когда вздумал обольстить бедную, невинную девушку; когда моими погаными руками доставал это сокровище? Не обещал ли ты на ней жениться? Кого брал тогда в свидетели?.. Злой, бессовестный человек, безбожник! ты — женат; ты погубил беззащитную девушку. Отдашь богу отчет на страшном
суде, а может быть, расплатишься и в этой жизни?
— Сгоревший дом и имущество стоили вдвое, чем то, что я получил из страхового общества, но я считал и считаю это для себя возмездием за то, что я погубил привязавшуюся ко мне молодую женщину, от которой отделяла меня неравность общественного положения и воспитания. Настоящий
суд надо мной тяжел мне, но не как
суд, могущий лишить меня доброго имени и признать поджигателем — я глубоко убежден, что на это не поднимется рука судей
совести — а как воспоминание о покойной, так трагически покончившей с собою.
Мы обошлемся сперва с князем, обвиним предателей и поклонимся ему; предатели будут наказаны собственным грозным
судом своей
совести, а от нас да будут они преданы анафеме!
И у Достоевского необычайно углубляется и истончается работа
совести, она обличает преступление, ускользающее от всякого государственного и человеческого
суда.
— Все мы, сударыня, грешны перед господом, кто мыслью, кто словом, а кто и делом, и ему, многомилостивому, принадлежит
суд над
совестью нашей.
— Новгородцы! Приступаю к
суду над крамольниками… не кладу опалы на невинных… Горе тем, кто вздумает запираться и не отвечать по
совести на то, о чем спросят его… Я сам выслушаю все… Не попущу крамолы; казню нечестие… Не обманет меня упорное отрицание или молчание!.. Толикое зло вызовет злейшую кару…
— Василий Васильевич изъявил мне желание, — вкрадчиво заговорил тот, — написать прошение министру юстиции, в котором объяснит, что он, чувствуя угрызения
совести, желает восстановить истину, искаженную им умышленно на
суде по наущению окружавших его лиц, чем он ввел в заблуждение не только врача-психиатра, который его исследовал, но и присяжных заседателей, решивших дело. Василий Васильевич думает, что после такой повинной у него будет легче на сердце.
— Свидетельница!
Суд освободил вас от присяги, но помните, что вы должны показывать одну только правду, по чистой
совести. Обещаете?